6 days ago
7
Апелляционный суд по пятому округу США 26 ноября отменил санкции, наложенные OFAC на криптовалютный миксер Tornado Cash. Решение довольно хорошо мотивировано — по сравнению с первой инстанцией чувствуется более глубокое и четкое понимание структуры проекта и того, как работает протокол.
Кроме того, суд ответил на ряд важных, но спорных юридических вопросов. С правовой точки зрения этот прецедент будет иметь огромное значение.
Специально для ForkLog Сергей Островский, юрист и партнер Aurum, разобрал решение апелляционного суда, ключевые позиции в деле и его возможные последствия для блокчейн-индустрии.
Неизменяемые смарт-контракты не являются собственностью
Центральным в деле Tornado Cash стал вопрос о том, можно ли считать неизменяемые смарт-контракты собственностью или услугами. От него в целом зависит возможность применения санкций по IEEPA.
В правовой теории собственность определяется как объект, которым можно владеть, контролировать и распоряжаться, в том числе путем ограничения доступа третьих лиц. Суд постановил, что неизменяемые смарт-контракты не соответствуют этим критериям, поскольку нет ни единого лица, которое могло бы их изменить или запретить другим их использование. Даже при желании создатели протокола сделать этого не могут.
С услугами аналогичная ситуация: смарт-контракт может использоваться для их оказания, но сам по себе услугой не является. Суд сослался на определение в правовом словаре, согласно которому «услуга представляет собой нематериальный продукт в форме человеческого усилия, такого как труд, навык или совет». Неизменяемый смарт-контракт, в свою очередь, затрат человеческого труда не предполагает.
Исходя из этого, суд постановил, что «неизменяемые смарт-контракты Tornado Cash (строки программного кода, обеспечивающие приватность) не являются „собственностью“».
Смарт-контракт — не договор
Смарт-контракты и юридические контракты — разные вещи. Такое мнение я высказывал в недавней статье для ForkLog, теперь же эта позиция получила официальное подтверждение.
Суд привел два аргумента:
- Юридический контракт — это соглашение между двумя или более сторонами. В случае с неизменяемыми контрактами вторая сторона (контрагент) отсутствует и договор заключить попросту не с кем.
- Для заключения юридического контракта необходимы такие элементы, как предложение, акцепт и встречное удовлетворение. Даже если пользователь сделает предложение, со стороны протокола отсутствует лицо, которое могло бы его акцептировать.
Суд также сравнил между собой неизменяемые и изменяемые (mutable) смарт-контракты. Несмотря на то, что последние могут способствовать заключению договора между их оператором и третьим лицом, сам смарт-контракт — это инструмент, и юридическим договором он не считается.
Аналогию с торговым автоматом, которую привел суд первой инстанции, апелляция также раскритиковала. Суть аналогии: когда покупатель взаимодействует с автоматом, он заключают сделку с тем, кто его установил и загрузил в него товар, что похоже на использование смарт-контрактов в сделках с виртуальными активами.
Апеляционный суд указал на то, что даже если в какой-то момент Tornado Cash и был похож на торговый автомат, он им больше не является, поскольку контракты окончательно стали неизменяемыми и нет никого, кто имел бы контроль над протоколом.
Вывод здесь следующий: код — это не закон. Чтобы придать юридическую силу и значение коду или смарт-контракту, необходимо комбинировать его с подходящими правовыми инструментами.
Криптомиксеры не являются априори преступными
Важным, на мой взгляд, моментом стало интересное признание: криптовалютные миксеры и прочие решения, обеспечивающие анонимность, в том числе Tornado Cash, широко используются для законных целей, таких как защита конфиденциальности данных и собственной безопасности. Следовательно, санкции против целого сектора криптоиндустрии из-за отдельных недобросовестных пользователей могут привести к ущемлению прав законопослушных граждан и подавлению инноваций.
Выводы
Решение представляет собой важную победу для индустрии и имеет огромное значение для финансовой конфиденциальности в целом. По сути, установлено, что технологии, обеспечивающие анонимность, не могут быть санкционированы только из-за того, что ограниченное число лиц использует их в незаконных целях.
Регуляторы должны доказать связь между конкретными правонарушением и используемым инструментом, а не обобщать технологии, обеспечивающие конфиденциальность, как угрозу.
English (US) ·